Рекомендуем

Филфак Главы К.Ф.Яковлев. Глава 7. В. И. ЛЕНИН ОБ ИНОСТРАННЫХ СЛОВАХ


К.Ф.Яковлев. Глава 7. В. И. ЛЕНИН ОБ ИНОСТРАННЫХ СЛОВАХ

18.03.2009 00:33

Рассуждение о том, как относился к иностранным сло­вам В. И. Ленин, «автор книги «Живой как жизнь» начал с заявления: «Кроме того, мы должны постоянно учитывать, к какому читателю обращена та или иная литературная речь, каков его умственный уровень (так и сказано: «ум­ственный уровень»!), какова степень его развития, образо­ванности, начитанности», чем якобы «в значительной сте­пени» решается вопрос о «допустимости чужеязычных речений в ту или иную эпоху». Он пояснял мысль: «Петрашевский, Белинский и Герцен (в 40-х годах) обраща­лись исключительно к интеллигенции: к разночинной молодежи, к передовым дворянам, студентам, офицерам, чи­новникам. Мечтая о тех временах, когда мужик Белинского и Гоголя С базара понесет, —Некрасов хорошо понимал, что это «желанное времечко» наступит еще не скоро. Да и Белинский в самых своих дерзновенных мечтах, конечно, по смол и надеяться, что ему выпадет счастье обращаться непосредственно к наро­ду» (стр. 79).

Как видим, автор книги «Живой как жизнь» подразде­лял читателей по степени образованности и умственному уровню. С умными, образованными людьми, по его мне­нию, можно не опасаться обилия иностранных слов, а с некрасовским мужиком (необразованным и неумным?) приходилось говорить без лишних «чужеязычных рече­ний». Невероятно? Да. Но именно к этому заключению подводит замечание об «умственном уровне» и все даль­нейшее рассуждение.

К сожалению, с этой невероятной точки зрения рас­сматривались и ленинские высказывания о языке, и ле­нинская речь. Именно это деление на «высших» и «низ­ших» имел в виду К. Чуковский, говоря о способности Ле­нина «обращаться к массам с наипростейшею речью» и об употреблении научных и философских терминов в трудах, «которые были обращены не к широкой читательской мас­се, а к образованным, просвещенным читателям».

Нет необходимости говорить, что автор книги «Живой как жизнь» совершенно напрасно использовал старый, дав­ным-давно опровергнутый домысел об умственном уровне необразованного человека. Нет необходимости говорить и о том, что Ленин никогда не считал крестьянина челове­ком низкого умственного уровня и никогда не подразде­лял свою речь — для «высших» и «низших» (знание фи­лософии, любой науки действительно предполагает обра­зование. Но при чем же «умственный уровень»?).

Достаточно посмотреть, например, ленинские письма, чтобы убедиться: он обращается с "наипростейшею речью" не только к рабочему или крестьянину, но и к Плеханову, к Горькому, а в другом письмо к тому же самому Алексею Максимовичу «вдруг» появляются философские термины. И даже в одном и том же письме. И это зависит, конечно, прежде всего от того, на какую тему идет разговор.

Приводя «требования Владимира Ильича к «пропаган­дистам и агитаторам» — говорить «без книжных слав, про­сто, по-человечески», «не по-книжному, а на понятном му­жику языке», «для масс надо писать без таких новых тер­минов, кои требуют особого объяснения», «употребление иностранных слов без надобности озлобляет (ибо это за­трудняет наше влияние на массу)», К. Чуковский делал опять-таки неожиданный вывод: «Именно ради наиболь­шего влияния на массу Ленин неустанно, настойчиво тре­бовал, чтобы во всех обращениях к «трудящимся и экс­плуатируемым», к «городской, фабричной улице», а также к деревне, звучал безыскусственный, свободный от всяких напыщенных вычур, правильный русский язык» (стр. 81).

Бесспорно, вождь рабочего класса очень заботился о влиянии большевиков на массы. Но, пожалуй, вернее ска­зать не «именно ради наибольшего влияния» призывал говорить по-человечески, а особенно потому, что надо было влиять. Иначе можно подумать, что, не будь необходимо­сти влиять на массы, Ленин и не восставал бы против книжности, напыщенности, непростоты в речи, против употребления иностранных слов без надобности.

Между тем в статье, откуда взяты слова о влиянии на массы, В. И. Ленин имел в виду не какое-то требование к просвещенным «агитаторам», обращающимся к «улице». Речь шла о русском языке вообще.

Вот она, эта статья, знаменитые ленинские «раз­мышления на досуге, т. е. при слушании речей на собра­ниях», записанные на одном из заседаний Политбюро ЦК РКП (б):

«Русский язык мы портим. Иностранные слова упот­ребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить «дефекты», когда можно сказать недо­четы или недостатки или пробелы?

Конечно, когда человек, недавно научившийся читать вообще и особенно читать газеты, принимается усердно читать их, он невольно усваивает газетные обороты речи. Именно газетный язык у нас, однако, тоже начинает пор­титься. Если недавно научившемуся читать простительно употреблять, как новинку, иностранные слова, то литера­торам простить этого нельзя. Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?

Сознаюсь, что если меня употребление иностранных слов без надобности озлобляет (ибо это затрудняет наше влияние на массу), то некоторые ошибки пишущих в га­зетах совсем уже могут вывести из себя». И далее — об ошибках, о неправильном употреблении иностранных слов (В. И. Ленин. Соч., т. 40, стр. 49).

Итак, в статье речь идет о порче русского языка употреблением иностранных слов без надобности, а так как это, ко всему прочему, затрудняет влияние на массы — и вдвойне плохо («озлобляет»); если же иностранное сло­во, употребленное без надобности, искажено — плохо втройне (может «вывести из себя»).

Впрочем, ленинская мысль настолько ясна, что не нуждается в пояснениях. Думается, и автор книги «Жи­вой как жизнь» в конечном счете видел ее истинный смысл, но увлечение подразделением читателей на «выс­ших» и «низших», увлечение защитой «тяготения» за­ставило его взять из ленинского высказывания лишь те слова, которые он смог уложить в заранее приготовленную схему, а другие «не заметить». Кстати сказать, он посто­янно делал это, осторожно, по словечку выбирая из статьи те строки, которые мог использовать в своих целях, а ос­тальные «утаивал» от читателей. Ведь это же факт: в специальной книге о русском языке, в специальной главе об «иноплеменных» словах, в специальном разделе об отношении Ленина к иностранным словам автор «посте­снялся» ленинских строк: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности... Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?», а также строк о том, кому прости­тельно их употреблять и кому непростительно, и — о порче газетного языка (он говорил о засорении иност­ранными словами «крестьянских газет» и сослался на Маяковского, хотя поэт говорил о газетах вообще, не толь­ко крестьянских). «Постеснялся» и —не привел. Этих слов Ленина нет нигде в книге. И не случайно. Не постес­нялся же он — привел в разделе о Белинском строки из записки шефа жандармов. Привел потому, что они удобно укладывались в схему защиты «тяготения», а вот ленин­ские строки не только не укладывались, а разрушали ее.

К несчастью, другие рассуждения автора об отношении Ленина к иностранным словам не исправляли искажения сути ленинских мыслей, а усугубляли это искажение. Де­ло представлялось таким образом, будто Ленин не высту­пал против иностранных слов без надобности, а, наоборот, чуть ли не мечтал о том «времечке», когда иноязыч­ная смесь слов станет достоянием масс. В доказательство приводилась цитата.

В избирательной кампании, — писал Ленин в 1906 го­ду, — «с [оциал]-д[емократы] должны уметь говорить прос­то и ясно, доступным массе языком, отбросив решительно прочь тяжелую артиллерию мудреных терминов, иност­ранных слов, заученных, готовых, но непонятных еще массе, незнакомых ей лозунгов, определений, заключений. Надо уметь без фраз, без восклицаний, с фактами и циф­рами в руках растолковать вопросы социализма и вопро­сы теперешней русской революции» (Соч., т. 14, стр. 92).

Мысль и здесь совершенно ясна; и тогда, более полуве­ка назад, Ленин выступал против мудреных терминов, иностранных слов без надобности и — против того, чтобы агитировать массу заученными, готовыми лозунгами, еще непонятными для рабочих и крестьян. Но автор книги за­ботился об иностранных «речениях» и, переосмысливая цитату, говорил: «И неужели мы должны позабыть, что, говоря о нежелательности мудреных терминов и непонят­ных речений, В. И. Ленин употребил оптимистическое слово «еще» (87).

Нетрудно заметить: слово «еще» здесь передвинулось от «готовых, но непонятных еще массе, незнакомых ей ло­зунгов» к иностранным словам («непонятным речениям»). Получилось: «мудреных терминов, иностранных слов... непонятных еще массе». Исказился весь смысл ленинско­го высказывания: нацеленное на разъяснение массе поли­тических лозунгов, определений, заключений, оно повер­нулось вдруг к заботе о будущем иностранных слов.

Поистине: каких только бед не наделает цитата, если ее по-своему поворачивать! Чего хочется, тому верится! Но после такого переосмысления цитаты легко защи­щать и «тяготение» к иностранным словам: «Если сказано «еще», значит, существует уверенность, что это явление временное, что еще непонятное когда-нибудь станет по­нятным». Отсюда и вывод: «современный читатель... даже права не имеет заявлять притязания на то, чтобы с ним говорили... на каком-то упрощенном, облегченном, обед­ненном языке», а проще сказать — чтобы с ним говорили по-русски (там же).

Нельзя не воздать должное заботе автора об иностран­ных «речениях». Даже поясняя цитату, К. Чуковский опасался, как бы не оскорбило читателей ленинское «от­бросить решительно прочь», и нашел более деликатное словечко — «нежелательность», а одновременно заменил для удобства: вместо «иностранных» — «непонятных».

Но, право же, к этой заботе, ко всей защите «тяготе­ния» Ленин никакого отношения не имеет! Хотя К. Чу­ковский и ссылался постоянно на Ленина, однако утвер­ждал нечто совершенно обратное ленинским высказыва­ниям о языке, которые находятся в полном согласии с мыслями Белинского и других великих представителей русской культуры.
Поделиться с друзьями:

Похожие материалы:
 
Онлайн-сервис помощи студентам Всёсдал.ру Приобрести новую профессию удаленно Уроки английского для взрослых и детей