C.Нариньяни - После ста

Когда они встретились впервые, ей было семнадцать, ему пятьдесят. Но это обстоятельство не остановило ее. Разница в тридцать три года, когда любишь, не помеха. А она любила его. Иначе какая же ей была корысть выходить за него замуж. Ходжа Гусиев был не генерал, не богатый купец, а только третий пастух при стаде. А что жениться он собрался поздно, так то не его вина. Сначала Ходжа должен был добиться согласия у родителей, затем заручиться разрешением первого пастуха, а на это в те времена требовались годы.

- Нет, не будет тебе счастья с Гусиевым,- сказала невесте подруга.- Поживет он год...

- Ну, может, два,- добавила вторая.

- Пусть даже три,- сжалилась третья,- и все равно бросит.

Но мрачные пророчества не оправдались. Чета Гусиевых жила в любви и счастье больше того срока, который давала даже самая щедрая из подруг. Через двадцать пять лет со дня их супружества Гусиевы справили серебряную свадьбу. Через пятьдесят - золотую. Через семьдесят пять - бриллиантовую. А через сто... И хотя люди еще не придумали названия столетней свадьбе, они отпраздновали не так давно и такую. Ей в день праздника было сто семнадцать лет, а ему, как и сто лет назад, на тридцать три года больше.

Сто пятьдесят лет, это же Мафусаилов возраст. И тем не менее Ходжа Гусиев не самый старый человек в Советском Союзе. Егор Кароев постарше его. Дедушке Егору из села Эрмани - 156 лет.

- Сто пятьдесят шесть! А кто это проверил? Разве в начале прошлого столетия в селе Эрмани существовала книга метрических записей?

Такой книги в те времена не существовало. Но у Егора Ка-роева сохранились другие документы. В начале прошлого столетия дед Егор, а тогда еще просто Егорушка, находился при особе наместника его императорского величества в Закавказье Алексее Петровиче Ермолове. При том самом Ермолове, который известен нам всем как герой Бородинского сражения 1812 года. По смерти Алексея Петровича его дворецкий выдал свидетельство в том, что

Егор Кароев, «служа на княжеской кухне с 1816 по 1827 год, стал отменным поваром. Господа были им довольны».

156 лет. Подумать только! В наши дни живет человек, который всего на два года моложе Пушкина. При этом человеке родились, жили, творили и умерли Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Толстой, Чехов... Умерли, а ведь все они, подобно дедушке Егору, могли бы быть нашими современниками. Заседать в Союзе писателей, печатать новые романы в «Звезде» Я «Знамени», стихи - в «Огоньке», эпиграммы и фельетоны - в «Крокодиле» и «Перце». И мы бы читали Лермонтова, Щедрина и издавали при их жизни полные собрания сочинений, и не в пяти-восьми томах как теперь, а в пятидесяти или восьмидесяти.

Господи, сколько бы каждый из них смог написать хорошего за свою столетнюю творческую жизнь!

- Столетняя жизнь! И скажут тоже,- заворчит какой-нибудь скептик.- А сколько их у нас, столетних?

В самом деле, сколько? До самого последнего времени вряд ли бы кто взялся ответить на этот вопрос. А вот сейчас с помощью вновь созданного института...

А этот институт замечательный; расположен он в прекрасной местности, с одной стороны лес, с другой речка; в прекрасном здании, в три легких, залитых солнцем этажа; с штатом чудных, чутких сотрудников. Давайте воспользуемся любезным приглашением и пройдем внутрь залитого солнцем здания.

Внизу на первом этаже развернута фотовыставка долгожителей. Здесь сняты только те, которым больше ста лет.

Вот наш знакомый 156-летний дед Егор. Он браво сидит в окружении своих праправнуков. На нем папаха, черкеска с газырями.

Рядом висит портрет красивого, представительного старика. Большая белая борода, лихой пробор. Но самое замечательное в Федоре Власовиче Горковец - это глаза. Молодые, задорные. Они любопытными лисятами смотрят на вас из-под кустистых бровей.

Слева от Федора Власовича портрет старейшего колхозника сельхозартели имени Джамбула Базиева. Этому колхознику 110 лет, но он легко выжимает двухпудовую гирю. В канун Спартакиады народов СССР Базиев принимал участие в соревнованиях по борьбе в Михайловской МТС Акмолинской области и положил на лопатки демобилизованного солдата Тюлебая. Каждый год Базиев вырабатывает по 500 трудодней.

Мы переходим от стенда к стенду, и почти всюду то же самое. Старость, но какая она жизнерадостная!

Мне прежде казалось, что как только человеку перевалит за сто, то человек уже не ходит, а сидит в кресле, разбитый недугами. А долгожители оказались крепкими, подвижными людьми. Они без посторонней помощи передвигаются по дому, ходят в гости, на рынок. Не все они даже седы. У многих женщин сохранились темные, густые волосы. Почти все они без очков вдевают нитку в иголку. Долгожители обладают прекрасным зрением. Правда, среди столетних много тугоухих. Слух, вот что прежде всего утрачивают с возрастом люди. А в остальном...

Один из экскурсантов спросил у старейшего садовода Абхазии, 122-летнего Сулеймана Аршбы:

- Как у вас со здоровьем?

- Хорошо. Вот только с зубами непорядок.

- А что именно?

- Один начал шататься.

Врачи установили, что у долгожителей нет таких распространенных старческих заболеваний, как гипертония. Артериосклероз обнаружен только у четвертой части обследованных стариков. Еще реже встречается у них эмфизема легких. Кроме зрения, у долгожителей в прекрасном состоянии оказалась и нервная система. Они добродушны, спокойны.

- А чего им волноваться,- сказал один из экскурсантов.- Земля на Кавказе обетованная. Кругом альпийские луга. Барашки. Пастух чуть ли не весь год живет бобыль-бобылем рядом с синим небом. Ни семьи у него, ни забот. Знай пей себе виноградное вино да дыши горным воздухом.

Многие так же, как и этот экскурсант, считают, что столетние люди живут главным образом в Абхазии. Оказывается, дело обстоит вовсе не так. В холодной суровой Якутии долгожителей больше, чем в солнечной субтропической Абхазии. И хотя в Очем-чирах, Кахетии, Араратской долине столетних людей очень много, Кавказ по количеству долгожителей уступает первое место Сибири и Украине. Установлено, что в горах, рядом с синим небом, стариков в десять раз меньше, чем в равнинных районах. Что касается бобылей, то и здесь наши познания оказались не совсем точными. Среди шести тысяч обследованных долгожителей не было ни одного старого холостяка и ни одной старой девы. Не было среди них также и многоженцев. Долгожители - по преимуществу однолюбы. Многие из них состоят в супружестве по семьдесят - восемьдесят и даже сто лет и являются родоначальниками огромных семей. Детей, внуков, правнуков, праправнуков у них обычно бывает по сто - сто пятьдесят человек. А потомство Тлабагана Кецба заняло целую стену. Еще бы, на ней пришлось развесить 162 портрета. Семья и дети, как видим, не сокращают, а помогают удлинению человеческой жизни.

Сейчас развеяна легенда и о виноградном вине. Нет, это не бальзам долгожителей. В Грузии и Армении среди столетних подавляющие большинство составляют не мужчины, а женщины. И объясняется это довольно просто. Местные женщины в отличие от местных мужчин не делают культа из бутылки «Цинандали» или «Двина» и легко обходятся за обеденным столом без крепких горячительных напитков.

Долгожители не пьют, не курят, но это совсем не значит, что все они принципиальные схимники, отшельники. Живут-де сто лет и сто лет питаются только акридами и диким медом. Ничего подобного. Среди столетних людей, к примеру, почти совсем не было обнаружено вегетарианцев. Долгожители едят все: молоко, овощи, крупы, фрукты. Мед дикий и мед натуральный. И все же больше всего они любят хорошо проваренное, мягкое, говяжье мясо.

Выясняется, что одним из непременнейших условий долголетия является труд, который прекращается у долгожителей

только со смертью. Как писал когда-то знаменитый немецкий врач Гуфеланд, «ни один лентяй не достигал глубокой старости; все достигшие ее вели очень деятельный образ жизни».

Где же предел человеческой жизни? На этот счет ученые дают разные ответы. Итальянец Бодио говорит - предел это семьдесят лет. И. Павлов отодвигал этот срок до ста лет. И. Мечников и А. Богомолец до ста пятидесяти, Гуфеланд до двухсот, Парацельс до шестисот, а Рожер Бэкон даже до тысячи лет.

Мы ходим от стенда к стенду, листаем отчеты научных экспедиций. Мы видим большой, кропотливо собранный материал, который помогает очищать наши представления о долгожителях от всяких легенд и небылиц. Ну, а что же дальше? Каковы выводы? Какие пути и средства к долголетию подсказывает нам собранный материал?

На этот вопрос должен был бы ответить читателям «Институт долгожителей». Но он молчит. И молчит потому, что такого института пока нет. Мы выдумали его.

Выдумали? А как же тогда собранный материал, фотографии? Как 156-летний Егор Кароев, или, быть может, он тоже выдуман?

Нет, дедушка Егор не выдуман. Уже давно люди бьются над тем, чтобы удлинить человеческую жизнь.

Проблема долголетия - это, конечно, главным образом проблема социальная. Возраст человека зависит от условий его жизни: хорошее удлиняет, плохое укорачивает. Что это так, свидетельствует статистика. За время после Великой Октябрьской революции число долгожителей в нашей стране значительно увеличилось.

Но кроме главной, основной проблемы имеются и подчиненные, от которых также зависит продолжительность жизни. Это режим работы, отдыха, питания. Эти проблемы изучают ученые, врачи. Они экспериментируют, режут кроликов, составляют новые медикаменты. Все это хорошо. Но есть еще один источник, который может помочь ученым в их работе. Это люди, которые уже давно перешагнули средний человеческий возраст. Пойти к этим людям, изучить их жизнь и на опыте многих тысяч долгожителей сказать, что на пользу долголетия, а что нет.

Об этом в свое время говорил Мечников, к этому призывал Богомолец. Сотрудники харьковского института биологии подхватили призыв и взялись составить картотеку долгожителей. Кто они? Где живут? В каких условиях? А эта работа оказалась не из легких. Сотрудникам института пришлось брать на учет каждую газетную заметку, в которой сообщалось что-либо о столетних людях. Они переписывались с органами собеса, председателями колхозов, работниками горисполкомов. В результате им удалось взять на учет сорок тысяч долгожителей. Адреса были установлены. Наступила пора поездок к долгожителям для бесед и наблюдений, пора камеральной обработки материалов и научных выводов, и в этот ответственнейший момент институт внезапно прекратил интереснейшую работу. Как? По каким причинам? Никому не известно. То ли институту вычеркнули из плана тему о долголетии, то ли сократили ассигнования на поездки к

столетним. Но факт остается фактом, уникальная картотека оказалась ненужной.

И тогда за тему о долгожителях взялся бывший сотрудник института биологии Иосиф Борисович Шафиро. Тот самый, который переписывался с органами собеса и составлял карточки столетних людей. Иосиф Борисович на свой страх и риск продолжил переписку с председателями колхозов и работниками горисполкомов. Он не только пополнил картотеку новыми адресами, но и ездил по этим адресам с визитами.

За несколько лет Иосиф Борисович проделал большую работу. Он подробнейшим образом опросил несколько тысяч долгожителей и несколько сот из них сфотографировал. Шафиро стал единственным специалистом по долгожителям. Его приглашают в качестве докладчика в высокие научные учреждения, его ставят во главе научных экспедиций, научные журналы печатают рефераты о собранном им материале. Между тем Иосиф Борисович не ученый, он даже не врач. Он доброхот-любитель. И если научные организации слушают доклады этого любителя, то делают они не ради него самого, а ради той большой темы, которой у нас никто не занимается.

На заседании биологического отделения Всесоюзной Академии наук, где выступал Шафиро, присутствовали представители шести институтов, и все они обещали немедленно взяться за разработку забытой темы. А что касается Академии медицинских наук, то тут было даже внесено предложение организовать новый, специальный институт долгожителей.

Со дня всех этих благих разговоров прошло уже не мало времени, а единственным специалистом по долголетию у нас по-прежнему остается доброхот-любитель.

Институт долгожителей! Хорошо, не будем настаивать на предложении членов Академии медицинских наук и создавать новый институт. У Министерства здравоохранения СССР достаточно и старых научных учреждений. Разве нельзя в одном из них выделить сектор, пусть даже не сектор, а группу или подгруппу научных работников и поручить ей вместе с любителем-энтузиастом заняться обработкой собранных материалов.

Кому же и разрабатывать проблемы долголетия, как не ученым нашей страны. Когда жизнь хороша, то и жить хочется не пятьдесят или шестьдесят лет, а восемьдесят и сто. А если ученые не поленятся и помогут, то наверняка найдутся охотники пожить по примеру дедушки Егора и все сто пятьдесят.