Б. Ласкин - Сильная рука

Не знаю, откуда во мне столько робости? Она, и только она, заставляет иной раз выбирать «путь, чтобы протоптанней и легше». В этом стыдно признаться, но если, скажем, до моего свидания с начальством кто-нибудь замолвит обо мне словцо, я обретаю крылья для полета, вооружаюсь уверенностью в собственных силах.
Говорю я об этом с единственной целью убедить вас, что я понимаю свой недостаток - желание на всякий случай подстраховаться, почувствовать где-то возле пояса надежный тросик лонжи, вроде той, с которой порхают под куполом цирка воздушные акробаты. Чем тоньше лонжа, тем лучше. Восхищенные зрители не замечают ее, номер выллядит эффектней...
То, о чем я хочу рассказать, произошло сравнительно недавно. Я не могу еще разобраться в своих ощущениях, но все же не считаю, что одержал победу. Правильней будет сказать, что я лишь вкусил ее первые горьковатые плоды.
Не стану утомлять вас подробностями. Скажу коротко - мне необходимо было получить согласие начальника перевести меня, в пределах нашего же учреждения, на другую работу, которая бы больше соответствовала и моим знаниям и возможностям. Казалось бы, все просто? Нет. Нужно отважиться на серьезный разговор с начальством. Нужно пойти к нему на прием, просить, добиваться, а это, как говорится, выше моих сил.
Есть у меня приятель, мы когда-то вместе учились, дружили. Сегодня он весьма заметный человек, он известен всей стране. Я не буду называть ни профессии, ни имени его, ни фамилии. Впрочем, имя я могу назвать - Константин, Костя. В детские годы его звали Котькой. Живой, коренастенький, веселый, он слегка заикался, и мне всегда казалось, что это добавляло ему обаяния. Сейчас, как я вам уже сказал, Костя у всех на виду. Он изменился, это понятно. Стал меньше заикаться, маленько полысел, но в чем-то остался прежним Котькой В тот вечер я был во Дворце спорта. Армейские хоккеисты играли с воскресенским «Химиком». И вот во время перерыва, когда я стоял, в фойе, кто-то, неслышно подкравшись сзади, закрыл мне ладонями глаза. Это были мужские ладони. Я подумал несколько секунд и твердо сказал - Котька!
Человек опустил руки, я обернулся и, к собственному удивлению, увидел, что не ошибся,- передо мной стоял Костя.
- Как это ты сразу угадал?
- Интуиция,- сказал я.
Мы поздоровались, обменялись впечатлениями об игре, а потом Костя спросил:
- Ты что завтра делаешь во второй половине дня?
- Догуливаю отпуск.
- Запиши мой домашний адрес.
- Зачем мне записывать? Я его помню.
- Забудь. Мы уже месяц как переехали. Завтра жду тебя в четыре часа, посидим в мужском обществе, выпьем по рюмке коньяку и решим все жизненные проблемы.
- У тебя будут гости? - спросил я.
- Да. Зайдет один товарищ.
- Кто?
- Ты. Меня жена бросила. На неделю. К маме отбыла в Ригу. Давай, давай, пиши адрес, но теряй времени.
На следующий день перед встречей с Костей я даже и не помышлял говорить с ним о моем деле. Я просто шел к старому товарищу посидеть часок-другой, потолковать, и, честно признаюсь, мне было любопытно снова поглядеть на него и лишний раз убедиться, что уж для меня-то он наверняка остался прежним Котькой...
Потом у него дома, когда мы полюбовались Москвой с балкона двенадцатого этажа, осмотрели новую, еще не обжитую квартиру и по-холостяцки расположились на кухне, после второй рюмки я не удержался и рассказал ему, сколько треволнений вызывает у меня предстоящий разговор с начальником.
Костя лично его не знал, что несколько осложняло дело. Не для Кости, разумеется. Для Кости это не имело никакого значения, потому что его-то мой начальник не мог не знать.
- Если ты даже сам решишь проявить инициативу,- сказал я,- и позвонишь ему, он, конечно, сразу смекнет, что ты это сделал по моей просьбе, а я стою рядом и с трепетом жду, что он ответит.
Костя пожал плечами и перевел разговор на другую тему. Пришел друг-однокашник и вместо задушевной беседы и воспоминаний о далекой юности не нашел ничего лучшего, чем намекнуть, сколь важную роль в его судьбе может сыграть один его, Костин, телефонный звонок...
- Чего ты вдруг замолчал? - спросил Костя.
- Ругаю себя.
- Молча?
- Это же приличней, чем вслух... В общем, считай, что я тебе ничего не говорил.
- Пу-пу-пуру-пупу...- негромко пропел Костя.
- Я Лиду Морозову встретил. Знаешь, она за кого замуж вышла?
- За кого? - спросил Костя.
- За советника нашего посольства не то в Объединенной Арабской Республике, не то в Абиссинии, не помню... В общем, где-то в тех краях.
Костя помолчал.
- Ты что же, в самом деле считаешь, что мой звонок может оказать на него влияние? - неожиданно спросил Костя.
Мне показалось, что он немного кокетничает. Он, вероятно, ждал, что я скажу: «Как же твой звонок может не оказать влияния?»
- Поговорим о чем-нибудь другом,- сказал я.~ Зимой ходил на лыжах?
- Ходил несколько раз... Костя колебался, я это видел.
- Мы как-то в Звенигород ездили,- сказал я,- там И равнина и горки. Дивные места...
- Ладно,- сказал Костя,- ты знаешь номер его телефона?
- Все-таки хочешь ему позвонить?
- Да.
- А может... не стоит? - Стоит. Как его зовут?
- Анатолий Андреевич. Вот номер его телефона, но он...
- Что?
Он догадается, что разговор был при мне.
- Не догадается.
Мы прошли в кабинет. Костя снял трубку и набрал номер. Ему ответила секретарша Зоя Алексеевна.
- Будьте добры, соедините меня, пожалуйста, с Анатолием Андреевичем. Кто просит? Его просит...- Костя назвал свою фамилию и после паузы сказал: - Здравствуйте, Анатолий Андреевич! Извините, что побеспокоил. Дело в том, что под вашим руководством работает один мой старый-престарый товарищ...
Я стоял у окна и чувствовал, что краснею, а Костя говорил просто и свободно:
- Встретились мы с ним, посидели, расспросил я его о работе, о планах на будущее и узнал, даже не узнал, а, можно
сказать, выпытал, что есть у него мечта переключиться на другой участок.
- В нашем же учреждении,- тихо подсказал я. Костя понимающе кивнул.
- В вашем же учреждении. Да. Человек он способный. Что?.. Да, вы правы, есть у него этот недостаток - робок до смешного. Если представляется какая-то реальная возможность ему помочь, очень прошу вас, Анатолий Андреевич, сделайте это во имя нашей с ним старинной дружбы. Спасибо. Спасибо...- Костя посмотрел в мою сторону и подмигнул.- У меня еще одна просьба. Мне бы не хотелось, чтобы он узнал о нашем разговоре. Человек он самолюбивый, сразу взовьется, скажет: зачем ты вмешиваешься? кто тебя просил? И так далее и тому подобное... Вы меня поняли?... Ну и прекрасно. Будьте здоровы.
Костя положил трубку.
- Все. Надо бы тебя сейчас сгонять за коньяком, но поскольку ты у меня в гостях...
- Коньяк за мной,- сказал я.- Как он с тобой говорил?
- Нормально. Ты когда к нему собираешься?
- Завтра. Как говорится, по свежим следам.
- Так ты же еще в отпуске.
- Какое это имеет значение?
- Прямо от него приезжай ко мне. Расскажешь, как и что.
- Будет сделано! - сказал я.
На следующий день я отправился к начальнику.
Зоя Алексеевна была любезней, чем всегда, и мне не пришлось томиться в приемной.
Анатолий Андреевич был вежлив, тактичен и не подал виду, что у него состоялся тот разговор. Он пошутил, спросил, что новенького, после чего выслушал меня крайне внимательно, не перебивая, согласно покачивая головой.
- Хочу довести до вашего сведения,- сказал он непроницаемо серьезно,- что о вас очень хорошо говорят...- он сделал паузу, хоть и короткую, но вполне достаточную, чтобы я снова оценил его тактичность,- о вас очень хорошо говорят в отделе.
- Приятно слышать,- сказал я.
Мне было легко. Я чувствовал ободряющее натяжение лонжи. Пока Анатолий Андреевич говорил о своем согласии с моими доводами, я вдруг подумал о том, что без Костиного звонка, без его сильной руки мое моральное удовлетворение от беседы с начальником было бы более полным...
- О чем задумались? - услышал я голос начальника.- Мне кажется, вы рассеянны.
- Что вы, Анатолий Андреевич, я вас внимательно слушаю,- ответил я, и мне стало даже весело от мысли, что в этом кабинете я могу позволить себе быть рассеянным.
Через десять минут все было решено наилучшим образом.
Спустя полчаса я приехал к Косте с бутылкой армянского коньяка. Мы уселись в кабинете, и Костя потребовал, чтобы я доложил о результате визита к начальнику со всеми подробностями. «Среди человеческих недостатков,- подумал я,- честолюбие занимает не последнее место. Ты хочешь получить удовольствие от сознания того, насколько солиден твой вес и сильна рука. Слушай и радуйся. Это твое право».
- Значит, мой звонок все-таки сыграл некоторую роль? - спросил Костя, и я впервые услышал в его голосе почти нескрываемое самодовольство.
Я притворился, что не заметил этого, и ответил:
- Сам понимаешь.
- Ксения уже знает, что у тебя все в порядке?
- Нет. Я не был дома и даже не позвонил.
- Сейчас же позвони,- строго сказал Костя,- спустись, рядом с подъездом есть будка телефона-автомата.
- Я могу и отсюда...- начал я, и меня вдруг пронзило ощущение мгновенного броска куда-то назад, в юность, в компанию наших ребят с Котькой во главе.
- Отсюда ты пока позвонить не сможешь,- сказал Костя.- Уже неделю этот телефонный аппарат выполняет чисто декоративную функцию. Он еще не работает. Его обещают включить не раньше вторника.
Я молчал. Я долго молчал и смотрел на Костю, как человек, внезапно разбуженный среди ночи.
- Какая же ты неблагодарная личность,- без тени улыбки на лице сказал Костя,- я сделал для тебя такое дело, я поговорил с твоим начальством при помощи неработающего телефона, и ты не бросаешься мне на шею с громким криком- «спасибо!». Давай-ка, брат, выпьем по рюмочке за человеческое достоинство, за скромность, за бодрость духа и за старую дружбу!..