Драматургия 60-80-х годов XX века

| Печать |
24.05.2012 21:30

Драматургия рассматриваемого периода развивалась по тем же тематическим линиям, что и проза. Может быть, только проявлялась она не в столь обнаженной форме. Так же, как и в прозе, главенствующую роль играли проблемы нравственности и гуманизма. Когда речь заходит о шестидесятых годах, на память приходят, прежде всего, пьесы в большинстве своем камерного плана с психологической разработкой характеров действующих лиц: «Иркутская история» A.Арбузова, "Все остается людям" и "Палата" С. Алешина "Ленинградский проспект" И. Штока, "Стряпуха" А. Софронова, "Мой дядя Миша" Г. Мдивани, "Вдовец" А. Штейна, "Проводы белых ночей" B. Пановой...

 

Хотя на первый план здесь выходит изображение отдельной личности действующей в разных ситуациях, авторы не забывают всякий раз отметить влияние на становление характеров героев социальных сторон жизни, семейных и производственных отношений, исторических истоков. Вопросы борьбы с западной идеологией ставит в пьеса "Эмигранты" и "Лабиринт" А. Софронов. Как отголоски предыдущих эпох следует расценивать появление историко-философских трагедии И. Сельвинского "Человек выше своей судьбы", М. Карима "Не 6pocaй огонь, Прометей!", А. Левады "Фауст и смерть", Д. Зорина "Вечный источник", названный автором "трагедийным представлением".

Драматурги стремятся постигнуть социальное и духовно, своеобразие современных жизненных процессов. Основной пафос поисков направлен на конкретную личность, на тот социальный тип который бы с наибольшей силой выражал суть времени - на представителей инженерно-технического персонала, студенчества руководителей предприятий, преподавателей и медиков, работников сферы культуры. В основном на бытовую сторону жизни обращал  внимание Р. Радзинский ("104 страницы про любовь"), В. Розов ("В день свадьбы"), А. Володин ("С любимыми не расставайтесь", "Старшая сестра"), А. Арбузов ("Жестокие игры").

Виктора Сергеевича Розова интересует не просто судьба отделы и взятой личности с ее духовной историей, но и в сочетании нравственного и социального. Московская квартира Судакова Степана Алексеевича, работающего с иностранцами, напоминает гнездо, в котором нашел пристанище карьерист Георгий Есюнин, по рассуждениям и действии напоминающий Молчалина из пьесы А.С. Грибоедова "Горе от ума". Робким и услужливым был Георгий, когда попадает первый раз в дом невесты Искры Судаковой. О таких, как он, говорят: "молодой, ранний". Не далек от истины был его тесть, предрекавший ему в шутку место самого Коромыслова. Женитьба на дочери своего начальника Судакова - это только первый этап, с которого этот молодой безродный чиновник будет двигаться дальше. Он уже занял новое место, передвинувшись по чиновной лестнице, опередив хозяина квартиры. По причине карьеристских устремлений он отвергает Искру и начинает ухаживать, признаваться в любви Ариадне, дочери "самого" Коромыслова. "Гнездо глухаря", видимо, покинет один из его обитателей - тесновато оно стало для Егора Самсоновича Есюнина. В порыве откровения он признается в своем стремлении "пролезть наверх", "выбиться в люди". Предложение Ариадне сделано. Да, это так, но дочь Коромыслова много узнала от Искры о своем будущем муже. Как она поступит? Семья Судакова поняла, какую злую змею согревали в своем гнезде.

В конце пьесы они все отвернулись от Есюнина. Как-то в дальнейшем сложится судьба карьериста? Есть все основания думать о том, что Егор Самсонович не остановится на полпути. Для "созревания" такого типа оказалась благодатная бытовая почва в "гнезде глухаря", Степана Алексеевича. Ведь он "спал и видел" должность умершего Хабалкина. Хозяин "гнезда", дабы подняться по служебной лестнице, готов был на все. Его благополучию может помешать брак сына Прова с дочерью какой-то продавщицы, поэтому-то он запрещает встречаться молодым людям. А эпизод с коллекцией икон и молящейся перед иконой Искрой? Судакова не волнует религиозность дочери. Не это главное. Его беспокоит сама сложившаяся ситуация: а вдруг кто узнает, что в его доме родная дочь молится, тогда все, тогда конец всей его карьере. Необходимо снять иконы от греха подальше. Интересный штрих в конце пьесы - пришедшие к Судакову негры молятся перед африканскими масками - заменил все-таки Степан Алексеевич иконы.

Как в дальнейшем сложатся судьбы героев? Розов не дает окончательного ответа. Одно ясно: урок, преподнесенный Есюниным, пойдет на пользу и литературным героям и зрителям.

Социально-психологическая и морально-этическая сущность характера уходила на второй план в произведениях о революции и ее вожде В.И. Ленине. В отличие от драм на эти же темы 20-30-х годов, в пьесах нового периода меньше стало героической патетики и романтики, а больше - вопросов проблемного характера. Сказывался здесь опыт сценических решений режиссеров и обнаруженные новые архивные данные. При этом драматичность и героика времени в целом оставалась.

Для преимущественного большинства пьес на эти темы характерна документальная основа. В таком ключе пишет Н. Погодин ("Третья, патетическая"), М. Шатров ("Шестое июля", "Так победим!", "Синие кони на красной траве"). Погодинская пьеса завершала трилогию о В.И. Ленине -первая часть "Человек с ружьем" (1936), вторая -"Кремлевские куранты" (1939).

Почетное место в репертуаре многих театров занимали историко-революционные драмы. Меньший успех падал на долю пьес публицистического характера: "Три минуты Мартина Гроу" Г. Боровика, "Третье поколение" Н. Мирошниченко, "Рок-н-ролл на рассвете Т.Колисниченко и В. Некрасова, "Чилийская трагедия" Ю. Чепурина. Основной недостаток перечисленных пьес кроется в излишней риторичности и открытой дидактике.

В 70-х годах в репертуары многих театров вошли пьесы на производственную тему, отличающиеся от пьес подобного рода предыдущего периода: здесь не было конфликтов, связанных с образам; "правильных" директоров-коммунистов с изобретателями-новаторами и бездушными чиновниками, авралами и их преодолениями, выполнениями и перевыполнениями планов. Конфликты нового времени больше касались научно-технического прогресса, профессионализма рабочего человека и инженерного работника, нравственного климата в цехах и на заводе в целом. В свете сказанного показательны пьесы "Человек со стороны" И.М. Дворецкого, "Сталевары" Г.К. Бокарева, "Из жизни деловой женщины" А. Гребнева. "Протокол одного заседания' А.И. Гельмана.

Внешне прост сюжет пьесы Дворецкого - в литейный цех одного из заводов принят на должность начальника цеха новый человек. Чешков - своего рода открытие в цепочке героев произведений на производственную тему. Этот герой прекрасно знает свое дело, он рационалистичен, требователен к подчиненным, прям в суждениях. Замечая профессиональным взглядом недостатки в цехе, он пытается реорганизовать работу цеха на новых, прогрессивных началах, с использованием научных достижений. Не будем спешить с выводами, конфликт старых, традиционных форм с новыми не становится главным. Все упирается здесь в характер ершистого начальника, не пожелавшего считаться с цеховыми традициями и мнением заводчан. "Вам придется научиться уважать прошлое завода", - советует ему Щеголева. На что следует быстрый ответ: "Меня будущее интересует". По существу ответ может показаться правильным, но по форме высказывания он не лишен снобизма и эгоистичности. Пришедшему "со стороны", конечно же, надо быть человечней. На первый план постепенно выступает нравственная сторона - отношение к труду, честность и принципиальность. Те, с кем приходится работать Чешкову, не лентяи какие-то и недотепы. Просто завод для них - это второй дом с новыми и старыми друзьями, ушедшими на заслуженный отдых. Как можно жить без прошлого? Да, они не могут сразу перестроиться и работать по-новому, тем более, многим кажется, что работали неплохо.

Проблема, таким образом, строится вокруг появления в производстве руководителя нового типа, для которого важен только конечный результат, все остальные - человеческие, семейные, бытовые отношения не должны браться во внимание, ими можно заниматься только после работы. Будет ли за такими технократами будущее? Вопрос остается открытым. Рабочим, пока что не подготовленным к такой постановке вопроса, порывы Чешкова остаются чуждыми. Писатель Ч. Айтматов в статье "Как человеку человеком стать?" так выразил свое отношение к герою: "Мне-то вообще кажется, что фигура Чешкова не столько жизненна, сколько сконструирована, как дань моде на "делового человека". Я ощущаю заданность в этом характере, определенное моделирование". Изъянов в пьесе и в самом деле немало.

Большое доброе соучастие критика и зритель проявили к пьесе Г.Бокарева "Сталевары". Инженер Виктор Лагутин здесь во многом напоминает Чешкова. Честный, уверенный в себе, Лагутин смело выступает против заводских авралов, дутых цифр. В начале пьесы такой герой по душе зрителю. Только потом раскрывается другая черта характера - неумение правильно и спокойно реагировать на иные мнения. Особенно грубо это проявилось, когда молодой человек оскорбляет пожилого мастера Сартакова, уходящего на пенсию. Коллектив, увидевший в его действиях карьеризм, открыто высказал все, что думает о нем. На такой ситуации действие не закончилось: бригада сталеваров поняла и свои ошибки. Да и Виктор, как оказалось, шел на конфликт вовсе не преследуя рост по карьере. Он хотел как лучше. Конфликт так до конца и не закончен, но наметившееся сближение двух сторон налицо.

Много разговоров в театральной среде было по поводу постановки пьесы А. Гельмана "Протокол одного заседания". На XXV съезде КПСС Первый секретарь ЦК Л.И. Брежнев привел ее в качестве примера достижения советской литературы: "И даже такой, казалось бы, частный случай как вопрос о премии для бригады строителей, приобретает широкое общественное звучание. В центре внимания автора в самом деле лежит частный, надуманный автором случай: бригада Потапова из стройтреста номер 101, состоящая в основном из комсомольцев, отказалась получать премию. "Сконструированность" здесь сказывается, пожалуй, в большей степени, чем в пьесе Дворецкого "Человек со стороны".

И дело не в том, мог или не мог быть такой случай. Просто сама выдвинутая проблема настолько малозначительная, что говорить о ней можно только с заранее придуманными схемами. Сюжет пьесы развивается на дискуссии, которую ведут члены парткома на своем заседании. Отказ бригады от получения премии вырастает в чрезвычайный случай. "Почему идет на конфликт бригадир Потапов?" Таким вопросом задаются парткомовцы. Видимо, кто-то за ним стоит, раз он так смело выступает, отказываясь от своей прямой выгоды - рассуждают они. Кто такой этот бригадир на самом деле? Нравственная сторона вопроса меньше всего беспокоит их. А "этот" прямо и спокойно заявляет: "Значит так. Поскольку план нам скостили неправильно, моя бригада предлагает поставить вопрос перед главком, чтобы перевыполнение плана нам зачеркнули! И восстановили тот старый план, который мы могли выполнить, но не выполнили...". Такое требование больше всего беспокоит директора треста Батарцева. Для него возникшая ситуация в самом деле могла обернуться ЧП. В главке с таким положением дел шутить не любят.

Пока дискутировали партийные товарищи, 7 человек из бригады получили злополучную премию. Начальник треста, начальник планового отдела Шатунов (по его махинациям трест получил премию) могли, наконец, вздохнуть спокойно, зато парторг стройки Соломахин увидел в поступке семерых неверие в партию: "Мы умеем и любим подниматься на трибуны и говорить красивые слова о рабочем классе... А когда он сюда пришел, этот хозяин, к нам, когда он нам выложил все, что у него наболело, мы его не узнали!.. А вы знаете... почему эти 7 человек получили сейчас премию? Потому что они не верят! Не верят, что Потапов чего-нибудь добьется, что можно что-нибудь изменить на этой стройке! Так неужели мы сейчас подтвердим это?"

Монолог партийного секретаря впечатляющ. В него драматург заключил основную идею произведения: партия не должна отрываться от народа, должна поддерживать его инициативу. Мысль, в общем-то, правильная, но решенная на частном, полуанекдотическом случае не впечатляет, ей недостает авторской искренности. Правды нет в пьесе!

Поделиться с друзьями:

Похожие материалы: