Творчество Исаака Бабеля. Сборник "Конармия"

Непосредственным участником гражданской войны (воевал в Первой Конной С.М. Буденного) был Исаак Бабель (1894-1940), автор сборника рассказов "Конармия" (1926). В произведении важную роль играет образ рассказчика Лютова, вобравшего в себя многие биографические черты самого Бабеля. Лютов - образованный человек, владеющий французским языком, хорошо знающий обычаи и религиозные обряды евреев.

Бабелю, также как и Фурманову ("Чапаев"), Фадееву ("Разгром"), Островскому ("Как закалялась сталь"), не надо было выдумывать сюжеты. Но автор "Конармии" пошел несколько дальше своих предшественников: он не столько описывает остро-динамичные эпизоды, сколько размышляет о целесообразности многочисленных жертв. В этом отношении он ближе к автору "Донских рассказов" М.Шолохову. Бабелевский Лютов - прежде всего гуманист, и поэтому его возмущают дикие расправы над людьми. В Конной Армии он оказался белой вороной, так как не может быть такими же, как бойцы Красной Армии, для которых существовала только одна дилемма: "если не мы окажемся сильнее, то нас поставят к стенке". Так, впрочем, рассуждали и белые.

Жестокость порождает новую жестокость. Когда-то барин Никитинский приставал к жене Матвея Павличенко, Насте. И вот Павличенко, став красным командиром, мстит своему обидчику - топчет его конем, ибо, как он говорит: "Стрельбой от человека... только отделаться можно: стрельба - это ему помилование, а себе гнусная мягкость, стрельбой до души не дойдешь, где она у человека есть и как она показывается" ("Жизнеописание Павличенки, Матвея Родионыча"). Исаак Бабель излишне натуралистично описывает картины жестокости, пытаясь тем самым показать полнейшую деградацию "псов и свиней человечества". Мальчик Вася Курдюков в письме мамаше рассказывает, как папаша-белогвардеец убивает сына Федора, попавшего ему в плен. "И папаша начали Федю резать, говоря - шкура, красная собака, сукин сын и разно, и резали до темноты, пока брат Федор Тимофеевич не кончился" ("Письмо"). А вот как мстит молодой кубанец Прищепа своим сельчанам, разграбившим его дом после расправы белогвардейцев над его родителями: "Прищепа ходил от одного соседа к другому, кровавая печать его подошв тянулась за ним следом. В тех хатах, где казак находил вещи матери или чубук отца, он оставлял подколотых старух, собак, повешенных над колодцем, иконы, загаженные пометом". В конце самосуда он поджег родительский дом, вскочил на лошадь и исчез в неизвестном направлении.

Революции, свершающиеся ради "основания будущей светлой жизни" не могут не быть жестокими, особенно когда перерастают в гражданские войны. Видавший всякое на своем веку старик Гедали из одноименного рассказа, рассуждает: "Революция - это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди..." В самом деле, где начинается добро и когда оно кончается, превращаясь в зло? Сама по себе революция начиналась из благих побуждений, ради просвещения и освобождения обездоленного народа от угнетения толстосумов. Народ встал на защиту власти, посулившей в специальном Декрете землю и мир. Труднее обстояло дело с интеллигенцией: сочувствовавшие народу, вставшие с ним по одну сторону баррикад, приняли действительность такой, какой она была на самом деле. Другие же, подобные Лютову, Мечику ("Разгром" Фадеева), Юрию Живаго (Б.Пастернак) даже в условиях гражданской войны, находясь в рядах Красной Армии, оставались верны принципам гуманизма, правда, отстаивали они эти принципы довольно пассивно.

Лютов уже при первой встрече с начдивом Савицким ("Мой первый гусь") почувствовал, что он оказался не в том мире, в котором мечтал быть. Красный командир встретил корреспондента газеты "Красный кавалерист" ошарашивающе: "Ты из киндер-бальзамов... и очки наносу. Какой паршивенький. Шлют вас, не спросясь, а тут режут за очки". Не нашлось силы мужества у корреспондента достойно выглядеть в бою, зато в полной мере проявился приспособленческий талант Лютова. Дабы влиться в ряды борцов "светлого будущего", он собственноручно убивает гуся и в грубой форме требует от хозяйки зажарить птицу. Однако несмотря на хитрость корреспондента, красноармейцы видели в нем чужака. Акинфиев вполне резонно упрекал "товарища" за то, что тот "шел в атаку и патронов не залаживал... где тому причина?" ("После боя").

В рассказе "Смерть Долгушева" изображена неординарная ситуация. Смертельно раненый боец просит Лютова "строить" патрон, добить его, телефониста Долгушева, чтобы шляхта над ним "насмешку сделать" не могла. Интеллигент даже в такой ситуации не захотел рук марать, а переадресовал этот антигуманный шаг взводному Афоньке Биде. Афонька выполнил просьбу умирающего, а потом с гневом обратился к Лютову: "Уйди! - говорит он ему, бледнея, - Убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку..." Кто прав в этой ситуации? Оправдана ли здесь идея гуманизма Лютова?

Исаак Бабель, создавая характеры, показывая поступки таманцев, использует неожиданные, яркие эпитеты и метафоры, фигуры речи ("хриплый восторг", "страстные лохмотья", "робкая звезда зажигалась в оранжевых боях заката", "В Новоград-Волынске, в наспех смятом городе, среди скрюченных развалин", "Нищие орды катятся на твои древние города, о Польша, песнь об единении всех холопов гремит над ними, и, горе тебе, Речь Посполитая, горе тебе, князь Радзивили, и тебе, князь Сапога, вставшие на нас..."). Это придает его повествованию романтическую окраску.

Автор намеревался продолжить публикацию рассказов о Таманской дивизии, но печатать их уже не представлялось возможным. Как признавался А. Воронский, редактор "Красной нови", где печатался Бабель, "пришлось выслушать ряд самых жестоких упреков от некоторых виднейших военных работников в Красной Армии".

В мае 1939 г. Исааку Бабелю было предъявлено обвинение в контрреволюционном троцкистском заговоре. 26 января 1940 г. Военная коллегия, заслушав дело обвиняемого, вынесла свой приговор, который на следующий день был приведен в исполнение...