Ю.П. Пармузин "Живая география" - Судьба байкальского омуля

Он хорош во всех видах: жареный, соленый, копченый и даже с душком. Одним словом — деликатес. Еще сравнительно недавно каждый, кто бывал на Байкале, считал своим долгом привезти в подарок этот деликатес. Но уже в начале 60-х годов омуль из продажи исчез надолго.

Что же случилось? Началось это с войны. Мясные талоны продуктовых карточек Иркутской, Читинской областей и Бурятии отоваривали тогда только омулем. Его вылавливали в несколько раз больше против довоенного уровня. Это сказалось и на сокращении численности, и на весе рыбы. Омуль не успевал вырастать.

Но и это еще не все. Главный город Бурятии Улан-Удэ поставлял фронту самолеты, шинельное сукно и мясопродукты. С этих предприятий в реку Селенгу сбрасывались отравляющие воду стоки, а шерстяной ворс запутывался в рыбьих жабрах. Селенга же самый крупный приток Байкала, дающий половину пресной воды из всех постоянно текущих 336 притоков озера. В итоге самая большая популяция селенгинского омуля почти погибла.

В Байкале сейчас четыре популяции этой рыбы: в южной котловине (в Байкале их три) — селенгинская и посольская, в средней — чивыркуйская и в северной котловине — северобайкальская. Благодаря большой протяженности Байкала (636 км) и бездорожью северобайкальская популяция пострадала меньше других, однако в ней самая мелкая рыба. Сейчас мелкорыбной стала и бывшая мощная селенгинская популяция. А ведь до войны мне приходилось жарить селенгинского омуля почти в полметра длиной, который не помещался на самой большой сковороде. Такого уже мало кто помнит.

Завершилась Отечественная война, но для омуля и вообще для всего живого в озере началась война другая. Ее причина — восстановление народного хозяйства. Пошел массовый сплав леса по рекам. Очень много бревен тонуло. На дне рек Бугульдейке, Итанце, Турке и второй по величине после Селенги — Баргузину образовались деревянные настилы чуть ли не в три наката, закрывшие все корма на дне. Еще большую беду приносило разложение древесной коры. Каждый кубометр коры, окисляясь, отбирал кислород у 100 м³ воды. В бескислородной воде гибли не только мальки рыб, но и сами их родители. Эти реки как нерестилища полностью погибли.

Но это не все. После постройки Иркутской гидроэлектростанции один известный инженер предложил проект взрыва порога в том месте, где Ангара вытекает из Байкала. Таким образом, предполагалось быстрее заполнить водохранилище для достижения проектной мощности ГЭС. Инженер даже не предполагал, что при этом уровень озера понизится на несколько метров и полностью уничтожатся все отмели — места жизни не только рыбной молоди, но и большинства животного мира Байкала. Этот проект обрекал на гибель величайшее озеро мира.

Ученым с большим трудом удалось добиться отмены безумного проекта.

Отстояли один фронт, но открылся другой. На южном берегу Байкала началось строительство целлюлозного комбината. «Крестные отцы» этого комбината исходили из своих узковедомственных интересов, рассуждая следующим образом.

Стране нужен корд для колес реактивных самолетов и других целей. Не менее нужна и бумага. Для производства корда и бумаги необходимы два компонента: совершенно чистая вода и хвойный лес. Корд мы покупаем в Англии и Норвегии. Лесов там мало, а чистой воды нет вовсе. На очистку воды они тратят большие деньги, лес тоже дорогой, и поэтому корд нам продают задорого. В нашем же Байкале сосредоточено 23 км³ экстрачистой воды — неисчерпаемые ресурсы! Вокруг озера тайга, т. е. сырья достаточно. Если построить целлюлозный комбинат, то наш корд и бумага будут самые дешевые в мире, ни копейки на очистку воды и лес рядом — возить далеко не надо.

Не проконсультировавшись с учеными, правительство подписало решение строить на берегу Байкала целлюлозный комбинат.

Убедив правительство в дешевизне производства корда, авторы проекта умолчали о том, что стоки комбината они собираются спускать в озеро. А эти стоки содержат 97 загрязняющих и отравляющих воду веществ.

ОГЛАВЛЕНИЕ