Ю.П. Пармузин "Живая география" - Спокойная тундра?

Пожалуй, мало кто из жителей густонаселенных или горных мест, впервые попав в тундру, не испытает странного чувства. Кругом неоглядная и вроде бы однообразная равнина, густо испещренная озерами и будто приплюснутая низким облачным небом. Чувствуется, что такая же монотонная равнина на сотни километров уходит за ровный горизонт.

Неровности в тундре замаскированы далью. Но вблизи видны озера с промоинами ручьев между ними, невысокими, но почти всегда отвесными обрывами речных долин. Озера занимают от 1/3 до 1/2 территории равнинных тундр.

И в какую бы тундру вы ни попали — в Большеземельскую бассейна Печоры или на Ямал, в Северо-Сибирскую или Яно-Индигирскую, Колымскую или Анадырскую, везде впадин с имеющимися или недавно бывшими озерами намного больше, чем равнин между ними. Возвышенности между озерными впадинами кажутся шероховатыми от низеньких бугорков и кочек чуть ли не со сплошными мочажинами в промежутках. В южной части тундры — кустарники карликовой березы и полярных ив.

Спокойными выглядят эти неровные равнины. Но спокойствие только кажущееся. Избыточная вода из-за низких температур не успевает испариться и ведет себя весьма своенравно. В каком бы виде она ни была — жидком, твердом и даже газообразном, берегитесь ее избытка!

Нелегко найти в тундре сухое место для палатки, а тем более для фундаментальных построек. Полосы сухого грунта чаще всего жмутся к речным и озерным обрывам. Около них уровень грунтовых вод понижается, наклоняясь к зеркалу воды, и не насыщает поверхность. Здесь, на сухом месте, можно строить. Первые обитатели ямальских нефтяных и газовых месторождений так и делали. Строили времянки, склады близ озерных котловин и берегов рек. Удобно, сухо, вода близко. И какая вода! Из любой лужи можно пить без опаски подхватить какую-либо инфекцию. Не очень-то всякие болезнетворные организмы спешат размножаться в холодных водах. По вкусу и химическому составу вода близка к дождевой. Ее минерализация минимальная — не более 50 мг солей на литр. Это в два раза меньше, чем в самом чистом в мире озере Байкал.

Но это было только до прихода сюда людей. Всякие бытовые и тем более нефтегазоносные отходы быстро нарушают тундровую стерильность. Загрязняются реки, тем более стоячие воды озер, а с ними и грунтовые воды, идущие в те же водотоки.

Однако все постройки вблизи обрывов если не на следующий, то на третий год из-за сильной льдистости грунтов, как правило, сваливались в воду. Поверхностная сухость создает лишь видимость устойчивости. Льды в обрывах протаивают быстро, и берега обрушиваются. Большинство озерных берегов за год отступает где на 2—3, а местами и до 20 м.

Особенно быстро такое движение озерных и речных берегов идет на полуостровах Ямал, Тазовский и в меньшей степени (из-за более возвышенного рельефа) на Гыданском. Дело в том, что тундры севера Западной Сибири потихоньку опускаются. Море, наступая на сушу, затопляет устья рек. Образуются длинные эстуарии — губы. Поднимается и уровень грунтовых вод. Мощные водоносные слои замерзают в промерзших на многие годы грунтах и образуют обширные пласты погребенных льдов. Столь мощных залежей пластовых льдов, как на севере Западной Сибири, нигде больше нет.

Однажды на Ямале в пропитанный нудной моросью августовский день уставшие изыскатели трассы газопровода возвращались из маршрута к своей палатке. Ее поставили близ ручья, среди низенького кустарника карликовой березы и полярных ив, на очень пологом склоне — не круче 4—5°. И вдруг на глазах уже подошедших к желанной крыше и теплу людей поверхность склона начала двигаться. В полусотне метров выше палатки часть склона без видимой причины оторвалась от его верхней поверхности и, ускоряясь, поехала к ручью. Вместе с растущими на ней кустами она стала сворачиваться, как если бы свертывали ковер. Нарастающий валик, не замедляя движения, присоединил к своей лохматой от кустов массе еще и палатку вместе со спальными и продуктовыми мешками, ведра и другую экспедиционную утварь. Этот теперь уже высоченный вал длиной чуть ли не в сто метров остановился только на горизонтальной пойме ручья.

Легко себе представить удивление, досаду и чуть ли не панику уставших, голодных и промокших людей, потерявших надежду на отдых и просушку одежды. Палатку, продукты, посуду они откапывали всю ночь. Только утром удалось поставить промокшую палатку и выяснить причину случившегося.

Затяжной дождь насытил и утяжелил влагой оттаявший за лето слой грунта. Влага ослабила трение между талым и мерзлым (водоупорным) горизонтами По мерзлому горизонту и после «убежавшего» слоя сплошь струилась вода. Место отрыва оказалось полукруглым, как у ледникового цирка, хотя и небольшой высоты. В овальной вогнутости обрыва обнажился край мощного пластового льда. Замаскированный тонким слоем почвы, он тянулся на несколько километров. Дождевая вода смешалась с водой тающего льда и облегчила срыв части поверхности склона. Даже переплетенные с грунтом корни кустарника не задержали оползня.

Вообще все грунты, кроме, может быть, пустынных, в тех или иных пропорциях содержат воду. Круглогодичная отрицательная температура грунтов на Севере превращает свободную воду в лед. В многолетних мерзлых грунтах замерзшая вода служит крепчайшим цементом. Поэтому все, прежде рыхлые, но смерзшиеся глины, лёссы, суглинки и даже пески приобретают крепость гранита. Бить в них шурфы (ямы) — одно мучение, больше полуметра в день почти никто не может выдолбить.

В многолетнемерзлых грунтах образуются мелкие ледяные кристаллики — стебельки, линзы, клинья. Глубина их 7—10 м. Мощность же пластовых льдов нередко превышает 20 м. Представляете, что получится, если без предварительных мер, исключающих таяние ископаемого льда, построить дом? Через год, максимум через три, его основание осядет в пустоты растаявшего льда и здания как не бывало. А ведь многолетняя мерзлота занимает огромные территории в нашей стране.

ОГЛАВЛЕНИЕ