Ю.П. Пармузин "Живая география" - Нижний Карачан

В Нижнем Карачане процветал культ садов. Прежде чем ставить избу, высаживали сад и только через год-два ставили жилье и надворные постройки. За анисом, антоновкой, воргулем к нам приезжали из Саратовской, Царицынской губерний и от казаков. Процветал натуральный обмен. Казаки привозили сплетенные в тугие косы низки крупнейшего лука, саратовцы — огромные астраханские арбузы. Кроме этого, всегда была и пшеница.

Сады придавали очарование селу.

Оно вытянулось вдоль широченной долины верст на шесть. Сама же речка Карачан, вырывшая эту долину, напоминает ручей, летом не выше колен. Но нрав Карачана неровен. Весной река разливалась по широкой, а часто и по высокой пойме версты на три.

Параллельно речке вытянулись гигантские овраги. Один из них — Сухой Карачан оконтуривает село с запада. Он протягивается на 30 км до самого Хопра. Сухой Карачан был любимым местом наших детских походов. В его вязких глинистых обрывах выкапывали мы похожие на пули белемниты.

Весной, когда выйдешь бывало на опушку Теллермановской рощи, верст за пять, на противоположном склоне карачанской долины взору открывались благоухающие бело-розовые сады. В них как бы плавали соломенные крыши изб. Наполовину торчал белый конус церквушки. А от Теллермановской рощи, вниз к селу простирались поля проса, гречихи, чечевицы, подсолнечника, сахарной свеклы и ржи.

Теперь здесь больше пшеницы и кукурузы. Не видно в поредевших садах соломенных крыш. Все село накрылось железными крышами, забогатело. Исчезла церковь. В годы борьбы с «опиумом для народа» добрейшего и совершенно безвредного попа Ивана вместе с семьей куда-то выслали. В церкви сначала устроили ссыпной пункт для зерна, а во время Отечественной войны ее разобрали на кирпичи. Поредели и сады. Они вымерзли во время небывалых холодов первого военного года. Остались только на горе — вдоль бровки западного склона долины.

Но традиция неистребима. Сейчас сады снова восстанавливаются. Больше того, озеленяются сельские улицы. У каждой избы появились палисадники с вишневыми и сливовыми деревьями и обязательно с цветами. В пору моего детства этого не было.

Известно, что характер, навыки, привычки закладываются в человеке с самого раннего детства. Я это испытал на себе. Поле, лес, речушка, сады — все это вызывало любовь и удивление: как создана вся эта красота? А что за пределами моего села в других краях? Интерес к природе, ее тайнам и явлениям руководит мною и до сего времени.

По масштабам 20-х годов наша семья была типичная для Черноземья. За стол садилось 13 человек. Два отделенных от семьи дяди жили тут же в селе. Гражданская война, а за нею сразу повстанческая борьба под руководством эсера Антонова перевели округу на натуральное хозяйство. Никаких привозных товаров и магазинов! Редко у кого за эти смутные годы сохранилось что-нибудь ситцевое или шерстяное. Одевались в конопляные домотканые одежды. Конопля почти в каждом огороде выращивалась. Далеко не у всех была кожаная обувь, но даже если она и была, то только для праздничных посещений церкви и процветающего в селе клуба. Во все остальное время жители обувались в лапти. Драли лыко с лип и вязов в Теллермановском лесу.

Наша семья, кроме поля и сада, занималась пчеловодством. Весной несколько наших ульев вывозили в лес «на цветы и липу». Когда приходила пора цвести гречихе, ульи перевозились в полевую балку. В марте среди мужской части нашей семьи начиналось обсуждение, когда вывозить улья в лес.

ОГЛАВЛЕНИЕ