C.Н. Кондрашов "В Аризоне..." - Еще день в Флагстаффе

Джек, живой индеец, исчез, но с утра, как договаривались, явился профессор Парк и повез меня на окраину Флагстаффа, где в городском историческом музее были индейцы археологические, ископаемые, оставившие достаточно следов на месте своих древних поселений, чтобы заполнить в нескольких комнатах стенды под стеклом.
Снег шел всю ночь и теперь дружно таял под колесами машин на раскисших дорогах. Празднично-белыми стояли окрестные горы, и на солнце сказочно красиво сверкали деревья в снегу.
В музее куколки «кочина» изображали богов хопи. Боги были пестро расписаны и потешно гротескны. По преданию, боги когда-то рассердились на людей, ушли в горы, и с тех пор осиротевшие хопи своими «кочина» пытаются умаслить и умилостивить их, уговорить вернуться. У ковров, вытканных индейцами навахо,- непривычные, смелые сочетания цветов. Пояса, браслеты, броши, серьги - из серебра, в которое вправлены камни бирюзы. Плетеные корзины и тарелки - и снова неожиданное, но подкупающе точное чувство пропорции, смелая игра красок.
Парк родился и вырос в маленьком шотландском городке, И в Америке в больших жить не может- потому и выбрал Флагстафф. Рассказывая о своей жизни, он привел прекрасную, видимо, шотландскую поговорку, которая, потерям долю выразительности в переводе, по-русски звучит примерно так: «Можно вынуть парня из родной страны, но родную страну не вынешь из парня». Он сам уехал, но Шотландию и воспоминания о ней из него, конечно, «не вынули», хотя осел в Америке, обзавелся семьей, хочет укорениться тут, купить землю, построить дом.
Между тем круг моих знакомых в Флагстаффе расширялся, и в полдень я уже сидел за ленчем среди «отцов города», связанных с торговой палатой. Джек Кукер... Орацио Джусти... Профессор Парк... Теперь в ресторане «Кейблс» за столом со мной были люди из местного филиала сильных мира сего - президент торговой палаты, он же вице-президент банка, бызший сенатор штата Аризона, он же городской управляющий и бизнесмен, отставной полковник, занимающийся страховым бизнесом, городской казначей, вице-президент университета. И специально приглашенный репортер из городской газеты «Аризона дейли сан» не только пил и ел, но и должен был оповестить флагстаффских читателей о факте нашего совместного сидения и общения за столом.
Вопросы - ответы... Они спрашивали, как у нас обстоит дело с жильем, что нам нравится и не нравится у американцев, есть ли при социализме материальные стимулы наподобие тех, что заставляют человека шевелиться в обществе «частной инициативы», и что у нас делают с людьми, которые не хотят работать (одобрительно загоготали, когда я процитировал принцип социализма: кто не работает, тот не ест).
Индейцы, конечно, не присутствовали ни за нашим столом, ни в нашем разговоре.
- Боже мой, кому нужны индейцы? Разве что профессору Фоксу и другим чудакам, которым до всего на свете есть дело.
Эти слова я услышал в университете от социолога, оказавшегося в кабинете Байрона Фокса. Ирония прикрывала нежность и обожание. Байрон Фокс, к которому я пришел после ленча с «отцами города», был уже старик и как бы сутулился под бременем нелегкого комплимента. По роду занятий - профессор международных отношений, по религиозным убеждениям - квакер, по политическим - пацифист. Местный гуманист номер один. Потому и посоветовали мне зайти к Байрону Фоксу, что ему до всего есть дело, включая индейцев. Он привык быть в жалком меньшинстве, но не отрекся ни от взглядов, ни от своей натуры, ни от попыток прошибить толстую шкуру флагстаффского обывателя.
Когда однажды старый профессор призвал студентов и преподавателей выйти на улицы с протестом против вьетнамской войны, посыпались телефонные звонки, его грозились пришибить, шлепнуть, кокнуть - и особенно буйствовали флагстаффские дамы. Но в конце концов чего ждать от провинциального обывателя, ведь это тот материал, из которого всегда возводились цитадели казенного патриотизма! А вот один ученый коллега однажды очень огорчил деликатного профессора Фокса. В диспуте тет-а-тет, когда аргументы из его академического арсенала иссякли, он высказался напрямик: «Да, за каждого американца я убил бы по десять тысяч этих обезьян из джунглей».
Теперь попробуйте спроецировать эту философию на индейцев. Впрочем, разве не так с ними и поступали когда-то?
От Флагстаффа  до Туба-Сити, где начинается резервация навахо, всего 75 миль. До планеты Плутон подальше, но именно она да кратер Сан-сет были признанными достопримечательностями Флагстаффа. Профессор Джусти взялся устроить мне встречу с индейцами-студентами из университета. С ходу, при мне (неосторожно!) куда-то кому-то позвонил - и сконфуженно повесил трубку. Видно, кто-то на другом конце объяснил Джусти, что хлопоты его отдают непатриотическим душком и что красному репортеру не резон встречаться с краснокожими студентами.
Но все-таки в Флагстаффе попадались индейцы. Кроме транзитника Джека Кукера и того вечернего малыша с матерью и братом. Были, и их нельзя было миновать. Потерянно, выделяясь из толпы, они стояли днем у дверей магазинов и баров на авеню Санта-Фе - желто-землистые лица, иссиня-черные, прямые короткие волосы. Плотные. Коренастые. Живыми и недвижными изваяниями они стояли на тротуаре, а через шоссе со свистом и частым лихим перестуком рвали воздух бесконечные грузовые составы железной дороги «Санта-Фе». И, как пустоту, индейцев, не задерживаясь, пронзал тот знаменитый взгляд белого человека, которым глядят, но не видят. Так смотрят на лакеев. На негров, если они еще не заставили смотреть на себя иначе. На тротуарную тумбу-ведь ее не замечают, ее машинально обходят. На авеню Санта-Фе невидимками были индейцы.
В университете мне рассказали, что появляются они обычно по уик-эндам, чтобы в магазинах и барах отдать свою традиционную дань американской цивилизации. Все процедуры давно и четко отработаны. Если после встречи с цивилизацией индеец не стоит на ногах, его грузят в полицейский фургон, везут в суд, штрафуют и препровождают (ненадолго) в тюрьму. Его презирают за неумелое обращение с «огненной водой». Больше других презирают полицейские, брезгливо потроша индейские бумажники, выворачивая карманы и перекладывая зеленые бумажки в карманы и бумажники собственные. Недавно случился один громкий скандал (не первый), связанный с злоупотреблениями в департаменте полиции, о котором слегка пошумела пресса. Пошумела и утихла. Задачу эту так и не смогли решить краснокожие братья: как доказать белому судье, что тебя обчистил не только шустрый бармен Джо, но и дюжий Боб-блюститель порядка?
- Боже мой, кому нужны индейцы?..
Социолог, задавший этот вопрос, мудро заметил, что в Америке для успеха любого дела требуются паблисити, реклама, профессиональные толками - так называемые группы давления. У индейцев паблисити нет. Ассоциация по охране домашних животных, пекущаяся о судьбе собак в толчее больших городов и пытающаяся защитить их право шкодить на тротуарах, имеет больше рекламы и толкачей, чем индейцы.
Я ехал в Туба-Сити, но в Флагстаффе, на подступах к резервации навахо, уже коснулся одной из коренных проблем американских индейцев - жестокого равнодушия «большой земли» к островкам резерваций.

Далее: Туба-Сити

ОГЛАВЛЕНИЕ